Все ещё социофобия)))))
Весь день думал о простом прохождении медкомиссии на работу. Каждый раз когда прожектор сознания был направлен на что-то другое, из тени этого события тянулись щупальца катастрофы и распада. Но стоило обратить туда внутренний взор и задаться вопросом "а что, собственно может произойти?" как ответы растворялись в пустоте. Итого: я панически боюсь общения с польской медициной, но даже не могу сформулировать, почему именно.

Сегодня неплохой денёк.
Солнце светит, птички поют, зарплата обещает повыситься, а вечером мне обязательно пожелают спокойной ночи, пусть и не лично. А ещё сегодня пятница и завтра можно не вылазить из постели до обеда, а можно не вылазить и после. А большего мне и не нужно

Проебался с железками, спина болит от вечера колдунства над программатором и конденсаторами, ещё и из-за спешки и чужой ошибки лишился денег. И пожаловаться некому, блин.

"Гильгамеш! Куда ты стремишься?
Жизни, что ищешь, не найдешь ты!
Боги, когда создавали человека, -
Смерть они определили человеку,
Жизнь в своих руках удержали.
Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно,
Днем и ночью играй и пляши ты!
Светлы да будут твои одежды,
Волосы чисты, водой омывайся,
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй подругу -
Только в этом дело человека!"

1) Говорить, что чувствуешь и думаешь все ещё страшно и трудно. Но время от времени получается.
2) Потерянность в социальной ситуации никуда не исчезла - всё как в лицее 13 лет назад.
3) Люблю быть замеченным. И стыдно от этого же. Непростые взаимоотношения.

Уезжая оттуда, все они втайне чувствуют облегчение. И какую-то неловкость. Никто не может ничего сказать, только гравий шуршит под колесами. Наконец, Хан все-таки решается:
— Она, как бы… похоже, она не очень-то рада. Так мне показалось.
Йеспер сморкается:
— Это была твоя дебильная идея.
— А как мы, по-твоему, должны были поступить? Ничего не объяснять, и пусть бы сама разбиралась, ну, вот хоть с теми же письмами?
— Да-да! Они не мертвы, госпожа Лунд, ваши дети живы, у вас живые дети! Нельзя было просто оставить ее в покое, чтобы она сама это выяснила? Обязательно было устроить шоу с разоблачениями.
Некоторое время они сидят в тишине, угрюмо глядя в окна. Они едут по проселку, машину трясет, и Тереш спрашивает водителя, можно ли курить в салоне. Он достает сигарету. В полумраке вспыхивает спичка, и папиросная бумага трещит в ее пламени. «Астра» чадит, наполняя салон горьким запахом. После стольких часов в машине Кенни сидеть здесь кажется чуть ли не изменой.
Хана начинает грызть совесть:
— Наверно, и правда не стоило этого делать. Что, если она уже смирилась с этим, а мы только зря ее расстроили? Что, если из этого ничего не выйдет…
— Думаешь? — язвит Йеспер. — Может, это был наш долг! Вломиться в дом к посторонней женщине и просветить ее насчет ее детей. — Он на мгновение задумывается, а потом продолжает: — На самом деле я так не думаю, Хан. Не верю, что она смирилась. Может, она просто пытается жить дальше? Хотя, конечно, у меня детей никогда не было.
Тереш выдвигает из дверцы кареты пепельницу. Он курит, молча. Они избегают мотошоссе, на которых сейчас сплошные пробки. Поэтому едут проселочными дорогами среди вечерних полей и перелесков. К середине пути Тереш курит уже шестую сигарету и в салоне становится душновато. Бывший агент воспитанный человек: он открывает окно и впускает внутрь свежий воздух с несколькими снежинками. Они едут вдоль оврага. Мимо проносятся голые кусты, а над полями вдалеке начинается снегопад.
— Она не смирилась, — говорит Тереш. — Она забыла. Я не видел ни одной их фотографии во всем этом доме. Когда ты дал ей свою папку, она смотрела на них так, будто пыталась вспомнить, кто это такие.
Хан передергивает плечами, как бы от холода. Все молчат. Это знак согласия. Еще одна долгая пауза, и Йеспер откашливается. Так они дают друг другу знать, какие чувства это в них вызывает. Реже всего они говорят между собой о том, о чём думают на самом деле. Об этом исчезновении. Из-за того, что в самом начале они говорили слишком много, так много, что разговоры перестали помогать. Всё сказано, им больше нечем утешить друг друга. И потому всем так странно слышать, как Йеспер говорит: «Иногда мне кажется, что весь мир о них забыл».
— Так и есть, — отвечает Тереш.
© Курвиц, Божественный и страшный аромат

Как-то обидно по-детски и зло от того, что она меня оставила там.
И фильм говняный ещё. Сраные фестивали

"Из-под капота идет пар, там бежит приводной ремень мотора; магнитная лента скользит по считывателю. Но под яблонями в саду царит тишина. Инаят Хан не особо верит в Бога. Говорят, что Бога когда-то, больше трех тысяч лет назад, выдумал человек по имени Пий родом из Ильмараа. Может, это и так. Но сейчас Хан бросает огрызок яблока в кусты, складывает руки и молится.
«Пожалуйста, сделай так, чтобы я тоже нравился Молин. Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы я ей взаправду нравился, по-настоящему, а не просто… ну, ты же бог. Обещаю — я больше никогда не буду думать про тебя, будто тебя придумал какой-то Пий Перикарнасский. Я обещаю, что буду верить, что ты существовал с начала времен и начертил небо и землю… золотым циркулем?.. Или я не знаю чем. Боже, прости, пожалуйста, что я вот так тебе докучаю — но мне правда будет очень трудно верить, что ты есть, если окажется, что я не нравлюсь Молин Лунд».
Хан смотрит на небо. Темнота в его сердце кружится, и в ней зажигается звезда за звездой. Любовь, будто гладкошерстная кошка, свернулась в клубок у него в животе. Любовь для него — это страх потери."
Курвиц, Божественный и страшный аромат

Как-то тяжело мне даётся выстраивание отношений. Все время кажется, что я делаю что-то не так. Но ощущения непосредственно рядом слишком подкупают, чтобы идти на поводу у тревоги

Так много смеялся вчера, что на сегодня серотонина совсем не хватило

Беспочвенная тревога вперемешку с безразличием и апатией. Ну что за коктейль! "Прекрасное" начало года. Отличный букет изоляции от любого общения и глубинной нехватки его.
Самое оно, чтобы впасть в бездну эскапизма в вымышленный мир (здравствуй, Сталкер 2) лишь бы не думать и не ощущать чуть менее иллюзорного эскапизма "реальности", где главный герой преследуем собственным нездоровым разумом.
Вот бы вывалиться в объективную реальность, интересно, насколько бы меня хватило.

Upd. Выговорить у психолога эту ебалу оказалось отличным способом избавления. Моя тревога именно моя, а не чужая или внешняя. Пять секунд на действия вместо любых "но" - свежий способ организовать хотя бы засовывание себя под плед.
Ну и да, хотеть домой можно даже дома, если быть холодным к самому себе

Что я бы мог сказать о прошедшем годе?
Люди, которые были мной, пожалуй, удивились бы. Я пережил обскурный январь - новый год с ковидом, болезнь, Сашин приезд, пьюр и разочарования с ним связанные.
Я пережил депрессивный февраль и не менее депрессивный, но творческий март.
Я отважился записаться к психотерапевту в апреле - и этим горжусь, и ценю затраченные деньги, время и усилия с обеих сторон.
Я стал гораздо спокойнее воспринимать рабочий невроз и чужие жалобы.
Я ездил в Беларусь, чтобы отдать долг, который себе придумал, и разрушить иллюзии, которые себе построил. А ещё примириться с тем, что старая любовь не ржавеет, хоть жизнь и продолжается.
Я много вложился в работу - очень много, и она в каком-то смысле ответила мне взаимностью. Теперь я на хорошем счету и получаю порой вкусные премии.
Я стал иначе смотреть на себя как мужчину и чуть проще смотреть на женщин. А ещё перекалибровал ценностные шкалы - и больше полагаюсь на собственное чувство совместной похожести, а не очарованносьи внешностью или качествами личности.
Я побывал впервые на Балтийском море и поучаствовал в крупных турнирах что? где? когда? Пусть это не было блистательно, но я узнал, что я могу, а что требует особых усилий.
Знакомился с людьми и оставлял их в прошлом - каждый дал мне немного знания о себе.
Пошел учить польский и отлично его сдал! А также попробовал себя в роли собирателя людей, пусть и неудачно.
Ходил на свидания и на быстрые тоже - очень волновался, но теперь понимаю, что это тренировка доверия к себе и уверенности в том, что отказ всего лишь отрывной листок календаря жизни.
А ещё смотрел аниме, читал книжки, наслаждался фильмами, встречал рождество с друзьями - ближе которых у меня и нет - и танцевал, и пел, гулял фотоаппаратом и без него, и говорил о хорошем, и думал не только о плохом.
Год был сложным. Сложным, как и я. Теперь нужно не забыть обо всём этом, не начать сначала, а продолжить двигаться к себе вне страха, бесплотной надежды и стыда.

Поездка была разной. Было солнечно, красиво, насыщенно разговорами, новыми людьми, иными углами зрения, чужой красотой мысли и слога. И было напряжённо, бессильно, суетливо, раздражённо, тревожно. Были пьяные неловкие выражения симпатии и серотониновые ямы поутру. Было столько внутренней боли и скрытого стыда, что я не без основания получил упрек в стремлении пристыдить и задвинуть. Было много всего, а пустота внутри, кажется, не стала меньше. Но всё это было, точно было, вживую, со мной.

Я в замешательстве и тревоге. Эта женщина неподвластна пониманию, эта ситуации проецируются в какой-то ужас и тлен. Перспектива встретить Новый год в полностью незнакомой компании это не про отдых, а про борьбу с нерешительностью, усталостью и чувством собственной неинтересности. И я знаю, что проигрываю в этой борьбе, потому что цена сохранения лица выше, чем я могу платить.