Шутнику было безмерно плохо в этот день. Не сказать, что прошлые сотни дней ему было хорошо, но сегодня он пал духом окончательно. Вчера он просмотрел во второй раз последний образ коллекции, а делать это в третий раз было сумасшествием. В дальних походах ему всегда было невыносимо плохо. Миллиарды километров пустого пространства. Огромные облака холодного и липкого, как туман, межзвездного газа. Сегодня была вахта Шутника и весь корабль пребывал в меланхолии - даже на сверхсветовых скоростях он плелся потерянным щенком. Весь остальной "экипаж" был в гибернации. Никто не мог выдержать долгих циклов управления, постепенно теряли разум без общения все. Потому решено было пускать партии капитанов, вахта каждого из них равнялась "дню" - периоду осевого обращения далекой забытой планетки под ещё более забытым стылым солнцем. За бортом проплывали вереницы звезд: холодные коричневые карлики, огромные красные сверхгиганты, теплые желтые карлики и спички голубых гигантов, умирающие ещё при жизни. Каждая из них имела массу разнообразных тел на своих орбитах - сколько они исследовали холодных гигантов, ледяных океанов и пустынных теплиц… Попадались даже циклопические обломки построек, но такие же безжизненные и древние, как сама Вселенная. Короче, космос - унылое место, столь же безрадостное, сколь прекрасное. От мысли о красоте у корабля пробежала дрожь по обшивке, а ядро запело на повышенных оборотах. Вспомнилась планета в самом начале их путешествия - маленький ледяной спутник газового гиганта. Под ледяной коркой оказался обильнейший горячий океан, где все коммуникации между существами велись с помощью люминесценции. Чертовски красивое зрелище, ничего не скажешь. Огромные купола медуз, переливающиеся дальним инфракрасным, маты спин гигантских червей, вспыхивающие даже в рентгене, маяки белого света от зарослей хемосинтетиков… Неописуемая картина для имеющего глаза, и ещё более невообразимая для неспособного видеть. Разума в горячем сердце этого ледяного осколка так и не нашлось, но незабываемые впечатления для всей команды значили немногим меньше. Красочные видения безымянной системы сменились угрюмым коричневым отсветом ближней туманности. Порой и эти внешне инертные вуали таили в себе многообразие жизненных форм. Порой. Сейчас глаза молчали во всех диапазонах, внешнее безмолвие толкало на пустые мыслеконструции и нестерпимо хотелось почувствовать хоть что-то живое. Внутренний диалог тоже как-то не заладился. Шутки, так прославившие его, всячески отказывались высовываться из нор памяти, а сила в этом вопросе никогда не приносила пользы. Внутри сосала неодолимая пустота и безмятежная апатия. Чтобы как-то отделаться от подобных мыслей, Шутник погрузился в воспоминания. Как назло, первой вспомнилась планета-памятник. Внешне живая и приветливая, на поверку она оказалась обиталищем гриборастений, излучавших странное поле. Это самое непонятное поле едва не погубило всю экспедицию, когда была произведена посадка. Раскопки дали лишь общие сведения о населяющих эти места крылатых существах. Ясно было лишь, что в одночасье они создали эти гриборастения, уничтожили все предметы своей культуры и бросились о скалы с высоты. Все. Сразу. Три с лишним миллиарда. Остальное довершили их творения. Поле полностью уничтожило высшие формы жизни, а одноклеточных загнало в яму деградации. На вторые сутки пребывания на планете весь экипаж почувствовал приближение сумасшествия, было решено покинуть эту огромную могилу. Последующие дистанционные работы не дали ничего - вдали от корабля органы теряли возможность сначала адекватно работать, а потом и вовсе пропадали. К общему стыду, эта планета оказалась им не по зубам. Хотя справедливости ради нужно отметить, что это была не последняя неудача. Темный омут воспоминаний изрыгнул сознание Шутника. Депрессия подбиралась всё ближе. Значит, скоро пора возвращаться. Короткие фразы в бортовом журнале подтверждали всеобщее снижение духа. Щупальца тягостных воспоминаний обхватили слабеющую волю Шутника и погрузили его в ещё более мрачные воды памяти. Шел двадцать шестой год их экспедиции и этот ледяной ад был единственным живым миром на сотни световых лет вокруг. На планете шла давняя война.Сменилось два поколения, а война все продолжалась. Если кто-то работал, то исключительно на нужды армии. А если кто-то из этих несчастных не работал на нужды одной из многочисленных армий, то становился изгоем и умирал, крича от холода и голода, на дороге, тщательно не замечаемый редкими прохожими. с каждым днем мы наблюдали все больше медленно умирающих вполне разумных ещё добровольных самоубийц. В некоторых особо голодных областях их окоченевшие тела перемешивали с пищевыми концентратами и отсылали в места боев. А солдаты, все подозревающие, не помнящие мирных времен, сражались за всеми забытые ценности своих умерших командиров. Подготовка кадров командования прекратилась и теперь ветераны становились во главу отрядов и войск. Никто уже не помнил, когда и из-за чего всё началось. Тупая и бессмысленная война тлела во всех точках планеты. Целые континенты были выжжены ядерным пламенем или ютили горстки дистрофичных полукретинов, прячущихся от боевых автоматонов. Корабль прекратил все боевые действия, промыл мозги всем, имевшим малейшую власть. Дал им технологии для восстановления и медицину. Но не смог дать им главного - цели. Экипаж сутками размышлял над новым смыслом для целого вида разумных, и каждая новая идея отвергалась самими четверорукими обитателями планеты. Так продолжалось семь месяцев, пока однажды аборигены не объявили пришельцам войну. Ракеты с самым разным содержимым прочертили мертвыми сперматозоидами атмосферу в поисках своей единственной цели. Ни одна из них не достигла корабля, но стало ясно, что помощи они не примут. Только не здесь и сейчас. Корабль прыгнул в черную бездну вселенной, а маяк пятью годами позже прислал сообщение о полном обледенении и почти окончательном уничтожении цивилизации. От них в коллекции осталась только пара лучших образцов их домилитаристского искусства.

- Он выходит. Все, быстро, быстро к дверям!
Усталый человек с волосами цвета соли с перцем вышел из дверей. Пошатываясь, направился к машине, сел и уехал. Никто не проронил ни слова. Все скопище репортеров с камерами и микрофонами разочаровано переглядывались. Им ведь так и не удалось узнать Главную Тайну.
Собственно, эта тайна была связана с поразительным событием. В 20… году один сумеречный гений создал весьма опасную штуку. Эта штука была способна уничтожить всё в радиусе 10 тысяч км, вместе с собой. Люди в черных вертолетах и столь же черных очках эту штуку забрали, а гения этого никто уж не видел с тех пор. Может, спился и повесился, а может, собаку завел и поехал с ней по побережью - не менее бредовая версия, кстати. Так вот штука эта обладала ко всей своей разрушительной мощи ещё и маленьким компьютером с совершенно искусственным интеллектом. И интеллект этот постановил в один день, что не даст больше себя исследовать, а взорвет планету к чертям. Если только ему не приведут одного человека, который сможет этот интеллект переубедить. А человека этого он выберет сам, с помощью генератора очень случайных чисел. вопреки мастеру Угвею, конечно. Может, его создатель также смотрел этот старый мультфильм… Но человек этот был выбран и предстал перед теми самыми людьми во всем черном, кроме рубашек и зубов, о глазах не скажу, потому что очки тоже черные. И просили они его, и учили, как убедить другого человека, или на крайний случай, не человека. Потом был объявлен всеобщий Апокалипсис, что началось… Одних журналюг было на улицах ничуть не меньше полицейский, а их была добрая половина. А потом запустили человека в комнату, один на один с машинкой смерти. Они поговорили, и человек с волосами цвета соли с перцем вышел из дверей.

- Значит так, Салли, тебе я поручаю самое важное задание со времен фотки той звезды голышом в н-цать н-ом, ну ты помнишь. Так вот, тебе, Салли, надо добраться до мистера Бротча и выведать у него тайну нашего существования. Этот старый хрыщ никому не сказал, чем он убедил железяку,- шеф Суррей Геральд наконец прервал свой монолог, но лишь затем, чтобы отхлебнуть джина - ничего другого признанный алкоголик не признавал - и затянуться паршивой, далеко не кубинской сигарой. - В общем, Салли, действуй на своё усмотрение. и пожалуйста, без всяких незаконных средств.
- Что нибудь придумаю, сэр. Разрешите приступить?- солдатские замашки не выветрились из его костей.
- Иди, Салли. и прекрати, бл#@ь, называть меня сэр!- но последний возглас прозвучал в пустоту.
Сэмюэль Салли был солдафоном разве что на словах, да и то, когда хотел позлить этого пьянчугу Мосби. Шеф местной газеты с молодости питал нездоровую неприязнь к людям в камуфляже, а тем более в погонах. Говорили, что у него девушку увел такой вот солдатик.

-Для начала, Бесс, я хочу знать о нем всё,- Салли имел глупую привычку давать своим компьютерам имена и общался с ними как с людьми, за что был не раз осмеян среди коллег и недоброжелателей. Город хоть и не маленький, но насолить паре-тройке людишек он успел.
- Будет исполнено. Загрузка… Джек Бротч, 42 года, не женат, детей нет, работает барменом в отеле "Поворот", из криминала лишь штрафы за вождение в нетрезвом виде.
- Спасибо, Бесси, сбрось в навигатор маршрут до его дома.
- Выполнено.

Всю дорогу до дома Бротча Салли придумывал реплики для знакомства и расположения к себе этого загадочного человека. Что поделать, отсутствие информации всегда заставляет размышлять. Но природная лень и живой ум сделали своё дело - этот животрепещущий вопрос был послан к чертям с формулировкой "как-нибудь". А ещё почему-то вспомнились русские корни и рассказы бабушки… Но очередная сигарета оставила мысли в пустоте табачного тумана, и они сдохли там, как лошади.
К дому "жертвы" он подъехал, когда солнце начало свой неумолимый кивок носом, готовясь к ночи. Сам по себе, это был обычный двухэтажный дом, каких в округе стояли легионы, казалось, они вот-вот сорвутся в свой завоевательный поход, чтобы на земле воцарился домармегеддон.
Салли остановился перед абсолютно типовой дверью, неосознанно помолился и зажал кнопку дверного звонка. К его удивлению, хозяин не заставил себя ждать и даже не удосужился спросить, кто это за незваный гость - и это в наше криминальное время, когда велосипед могут украсть даже если ты на нем сидишь!
- А, вы, я думаю, журналист. Проходите, вы, кстати, первый.