Если вы видели один зрительный зал - вы видели их все. Конечно, некоторые скажут, мол, "La Scala" это вам не затертый промасленными седалищами зал ДК какого-нибудь завода, но это ощущение привносит мишура. Как в любом другом творении человека, есть практичная основа и мельтешащее конфетти. В этом зале… Проще сказать, что в нем мишура и была, и напрочь отсутствовала. Словно каждый изгиб занавеса, каждый виток резных подлокотников несет тяжелое бремя расточительства своей сущности во имя полного погружения зрителя. Наверное, из-за этого зал был почти пуст. Ведь если бы люди приходили сюда так же часто, как приходят в другие увеселительные заведения, стены бы наверняка утратили свою непрозрачность, а стулья курились бы фигурным дымком над потерявшим фактуру паркетом. В зале стояла мягкая тишина, она не давила на уши и даже пропускала шуршание ерзающих зрителей. Бархат кресел умиротворял и настраивал на созерцание. Из-за складок занавеса бесшумно появился мужчина в антрацитовом костюме, он был немолод, полноват и иссиня-гладко выбрит. Это было видно даже с восьмого ряда, впрочем, так же были видны все вензеля лепнины и нити паутины в углах балконов и балюстрад. Мужчина откашлялся и неожиданно приятным голосом, затекающим прямо в мозг, возвести о старом представлении всем знакомых актеров. Затем он поклонился и мягко, совсем не вызвав удивления, растворился в складках красного полотна за его спиной. Мигом позже, лишь тени можно было бы отдаленно сопоставить с таинственным конферансье. В этот момент занавес упал и Семена ослепила вспышка прожектора, который, как оказалось, был направлен точно на него. Секунда непонимающего ослепления так же внезапно закончилась, как и началась. Он лишь отвернулся в сторону от прожектора, уставившись на полку с маринованными морепродуктами. Глаз осьминога смотрел на Семена слегка обиженно, вероятно не мог простить того, что у него отняли оставшиеся месяцы жизни. Семен явственно понимал, что ему нужно купить именно этого маринованного осьминога, с его печально-покорными глазами, ананас для салата ко дню рождения дочери и бутылку тархуна, просто потому, что нужно. Он было повернулся в сторону отдела фруктов, когда увидел Её. Снова. Она стояла вполоборота к стойке с журналами, листая что-то невообразимо женское. Настолько, что мужской взгляд и не думал разбирать буквы. Она повернулась к нему и вечно строго-черствое её лицо озарила мягчайшая улыбка.
"На такой улыбке можно проспать года два",- подумалось Семену. Он подошел к ней с банкой маринованных осьминогов в руке и сказал: "Здравствуй". Она снова улыбнулась и ответила: "Добрый вечер". Семен поднял глаза к потолку - через стеклянную крышу супермаркета вливался тончайший лунный свет, а сама луна куталась в шали облаков.
"Может быть, прогуляемся в этот волшебный вечер?"
Слова возникали звуком в районе рта Семена, но он не мог вспомнить, чтобы проговаривал их. Да и не за чем было думать о такой мелочи, особенно сейчас, когда каждый миллиметр её лица под его взглядом становился четче и прекраснее.
"Замечательная идея, пойдем", - её прохладная узкая ладонь приятно холодила его руку. Вечер обещал быть действительно волшебным.