я сегодня увидел его: словно выточен в камне без лика, он стоял в трансе мыслей покинув мир живых перед жерлами глаз за стеклом, где зеркально копируя крики рты раскрыты в немом состязании с кукловодами мира иного что огнем оградились от Бездны, ртутью лишь ей глаза обозначив.
извиваясь, пытается Бездна хоть на миг теплом сердца согреться, и, кривляясь, играется смыслом, через уголь зрачков подзывая ту себя, что осталась закрыта от огня и от ртути отнята. что сидит ближе всех к сути жизни, теплотой жилы нам наполняя, пока кормим ее во спасенье своего трепыханья. таков был злой завет от начала творения всякой вещи и мира начала, ведь пора та и стала рожденьем всех людей из незыблемой Бездны, что гнездится до пор сих в животных, от искры их во тьму изгоняя.
прошептала она безъязыко, что достаточно лишь позволенья, и все тайны откроет, что гложут с каждым днем всё сильнее и точат те столпы на которые небо с плеч атлантов упало с момента, когда славных богов произволы стали люди в гордыне безмерной за явленья жестокой природы принимать и не жаждать укрыться в сени Бездны, в покое отрадном, на жрецов и обряд уповая.
он, поддавшись, упрямо стремился за стекла километры и взглядом с Бездной-матерью объединившись, отдал часть ей тепла за уплату, и немедленно потом покрылся, осознав что себя разрывает. грянул выстрел из жерл отраженья, что во тьму погрузил светоч духа. и купалась в тепле сердца Бездна, плату верную в пламя бросая.
ну а он тайн чужих причастившись потерял всякий помысел биться, расколол зеркала, но лишь множил взгляд горящий того отраженья, что глядело сквозь грань меж мирами, да вопросом без звука тревожа сердце, холода ставшее домом.