дни июня, как обычно занятые и суетные, складываются из отрывков, горящие картинок.
вот моя сестра прилетает из германии, и мы просыпаемся вместе утром. как давно-давно в детстве. словно и не было дурацкой нашей разгрузки. мы едим яйца на завтрак с огромным количеством салата.
это я еду в мцк и идет дождь, и я слушаю пласибо, и лениво листаю на телефоне мангу «темного дворецкого», и мое черное платье все в разводах от воды.
это я в типографии. я опять в типографии. и снова в типографии. печатаю что-то для выставки. дипломы и постеры красиво лежат на стойке. мужчина, который пришел заламинировать карточку с номером телефона для машины, разговаривает со мной и берет контакты выставки. я даю их и огромной гордостью. потом ругаюсь на цветокоррекцию.
выставка. как всегда — потрясающая, огромная, шумная, выстраданная. и дает то самое-свое лучшее чувство на свете — чувство причастности к чему-то. причастности к счастью огромного количества людей. мое, наше общее и что-то между.
это мы с сашей стоим на рождественской улице и курим. я на каблуках и с огромным пакетом из фотолаба. асфальт мокрый от дождя. днем саша заплела мне косички, потом мы два раза попали под дождь, потом ехали в мцк, потом забирали фотки, потом пили смородиновый чай. фотолаб, где мы печатаем фотографии для фото-выставки, находится на территории архитектурного университета. и каждый год я испытываю кризис личности, когда хожу туда, потому что в голове все еще есть ощущение, что это должна была быть я. я так хотела сюда поступить. это, кажется, я должна была стоять около ворот с папкой, сдавать сессию и просмотры. но мы стоим около бара и курим, из колонок на улице играет «payphone» группы maroon5. и огоньки над улицей горят желтым. я думаю — как гирлянда пережила этот ужасный ливень? но мы все как-то его пережили. и потом саша смеется над чем-то, и я думаю о том, что стоять сегодня тут тоже очень неплохо.
это саша бьет меня ночью по лицу во сне.
это я утром собираюсь на монтаж и ломаю фен.
это мы с сашей лежим на работе. она что-то печатает на ноутбуке, а я лежу у нее на тазовой косточке и рукой трогаю ее живой подвижный живот. я засыпаю.
это я несу 43 удлинителя в двух огромных пакетах. на каблуках. а это я поднимаю стол по огромной лестнице. на каблуках. конечно, потом я не могу нормально ходить.
это я сижу в суде и жду, когда сашу оштрафуют на две тысячи за незаконный проезд по социалке.
это мы с сашей смотрим вместе ову «кампания», и я рассказываю про себесьяна два часа к ряду.
это мы с моей сестрой едим моти в европейском на киевской. я не помню как мы едем назад, но мне очень приятно, что мы вместе. что мы в одной стране. и что мы одна семья. я так сильно ее люблю.
а это день выставки. я встаю в шесть утра, курю много сигарет и на каблуках топаю с двумя огромными сумками. хорошо выгляжу. пью редбул. обнимаю племянников.
это маша и рома приезжают на выставку, чтобы посмотреть. и мы обнимаемся на входе. и я чувствую радость и гордость.
это я стою на сцене во время награждения, оглядываю огромную толпу людей и отрывочно думаю «вау». вау.
это я возвращаюсь домой к саше после выставки с новой куколкой. и всю ночь ее распаковываю и играю в нее. и саша бесится сначала, но потом берет его на руки и оттаивает.
это я сижу на афтепати с огромным плюшевым велоцираптором на руках и слушаю громкие человеческие разговоры. кукольники вообще не бесят. это такой комфортный вид ебанутой компании, где ты никогда не чувствуешь себя странным и неправильным. я не чувствую с ними никакой общности, не чувствую себя своей. но я ощущаю нечто более важное — полное принятие. и потом думаю о том, что мы со всеми этими людьми очень сильно настрадались от того, что отличаемся от других больше приемлемого. и иметь эти два дня в году — благодать.
это мы курим с мужем моей сестры молча на улице. и я думаю о том, что молчать с пашей очень комфортно. и о том, что я так сильно-сильно по нему скучала, оказывается. но сегодня последний день, когда мы видимся перед его отлетом. поэтому мы обнимаемся на прощание долго-долго. у него теплая худая спина. и я не плачу, но думаю, что он такой удивительный. и что я его, оказывается, очень сильно люблю
это саша целует меня в лоб, чтобы проверить температуру.
а это саша покупает мне теплый ужин, снуп и заботливо расправляет постель, чтобы я приехала с работы и сразу больная легла спать. иногда я думаю о том, что не заслужила такую заботу, потому что ужасно вела себя. а я правда была тем еще мудаком. потом я думаю — она заботится обо мне, потому что любит меня? или потому что любит быть хорошей. в вопросе саши это всё темный лес.
это ты мне снишься, и я внезапно просыпаюсь в холодном поту и слезах. за окном идет настолько сильный ливень, что срывает ветки с деревьев. сашина нога запуталась в моих. у нее холодные-холодные ступни.
это я стою в 9 утра в моей прихожей. в носках. и мы с моей сестрой обнимаемся на прощание. и я так это ненавижу. ненавижу, что у нас больше нет всего времени мира. что опять приходится прощаться урывками. и что опять приходится прощаться. и что опять вокруг будут все эти другие люди, а ее не будет. я плачу моментально, как только дверь за ней закрывается. и потом еду на работу и плачу в электричке. почему-то с годами каждое расставание ощущается атомным взрывом.
это я делаю кошке укол в мышцу. капаю ей в глаза. колю инсулин.
это я курю ночью на станции и жду электричку. и думаю о том, что мне надо срочно поступить в строгановку. и о том, что рисовать снова после такого долго перерыва — страшно. но, кажется, хочется.
это мы с сашей обедаем в пабе. на улице настолько жарко, что кожа начинает плавиться. мы пьем пиво в два часа дня. напротив сидит наш управляющий с работы. он не пьет, а просто ест куриный суп. я наоборот — только пью пиво, о горячей еде даже думать не могу. мы обсуждаем что-то очень взрослое. и я вдруг понимаю, что способна на это — говорить на серьёзные темы за обедом. напротив нас сидит моя кукла-зайчик.
это я лежу ночью 30 числа и не могу уснуть. я думаю о том, что засыпать одной очень странно. каждый день этого месяца мы с сашей засыпали вместе, поэтому сейчас ее отсутствие в постели ощущается чужеродно. некомфортное личное пространство. я снова сплю плохо. и ты преследуешь меня добрым кошмаром. но даже добро может мучительно преследовать. хотя ты никакое не добро, ты придурок. я скучаю по тебе, но очень хочу, чтобы эта тоска меня оставила.
это мой день рождения завтра. и я болею, но работаю бесконечно просто. злюсь и раздражаюсь. но иногда останавливаюсь и думаю о том, что счастья больше чем этой душной пустоты. случайно осознаю, что мои близкие люди существуют. что кто-то меня почему-то любит. что я сама очень много кого люблю. я так много с кем расставалась за этот год и так много страдала от этого. но, наверное, если ты постоянно по кому-то скучаешь, то это означает, что ты просто любишь кого-то. и, чаще всего, они любят тебя в ответ и тоже страдают в разлуке. и если жизнь — череда расставаний, то она одновременно и череда долгожданных встреч. и это, наверное, удивительно.

я гаденько улыбаюсь, складывая локти на стойку ресепшена и говорю:
— боитесь?
у строителя саши огромные голубые глаза, борода, нереально крутые зеленые очки (чтобы пилить всякие железки без вреда для глаз) и куча мелких цветных татуировок. он отвечает, что боится, когда я зову его поиграть на квест. но не отказывается. конечно, он боится. строитель саша слышал все жуткие звуки, которые доносятся с нашей локации во время игр и репетиций. и, возможно, строитель саша слышал каким загробным голосом я учу стажеров. мне очень нравятся парни, которые могут спокойно признаться, что им страшно.

со строителем сашей мы познакомились пару месяцев назад, когда вместо нашей локи стояла просто деревянная коробка. мы с ирой ходили смотреть на новый лаз, который соседи стоили. он был готов, но не облицован. и сашу нам представили как нереально крутого электрика, который всех спасет. он торчал из этого самого лаза в какой-то жуткой позе из йоги. моя начальна заставила меня туда залезть. и, черт возьми, это было самый безопасный и надежный лаз в моей жизни. а у саши были носки с утками. и я думала, что так странно, что у такого худого человека есть столько силы.

короче, строитель саша — мой любимый из всех местных строителей. не потому что он вежливый и всегда заходит к нам в админскую, чтобы попрощаться. и не потому что он всегда приносит нам с девочками конфетки после обеда. и, наверное, не потому что он иногда шутливо называет меня «вероничка». и, возможно, не потому что он пишет мне на деревянных досках, которые я должна покрасить, шутки карандашом. просто мне очень нравятся люди, которые могут из деревянных плит и саморезов построить огромный лаз для страшного квеста. на самом деле, я испытываю какое-то умиротворение, когда его вижу. и мне даже жаль, что скоро соседи построятся, а парни-строители исчезнут из нашей жизни. но, наверное, к этому круговороту людей я когда-нибудь привыкну. зато потом я буду ходить по нашему огромному ресепшену и знать, что на обороте некоторых наличников лично для меня написано слово «жопа»

Вся цель жизни на этой планете сводится к любви.

Не найти того/ту, кто твоя вторая половинка.
Не жить долго и счастливо.
Не принимать ухаживая, ласки и доброту других.

А любить.
Самостоятельно.
Что-то или кого-то полюбить и пылать этим чувством всю жизнь.

Может не к чему-то одному, но обязательно находить такой предмет обажания постоянно.
Отдавать себя, истребляя свое эго до последней капли лишь бы любить.

Не страдать.
А любить.

Это как челендж. А что я люблю сегодня? Чему я готов(а) посвятить всю себя. Ради чего я сегодня, в этот самый миг, живу?

Пусть это будет хоть мелочь, которая сменится через минуту другой мелочью. Пусть так.

Но лишь бы пылать.
Гореть.
И жить. Полной грудью дышать самым чистым чувством на этой планете.

моя начальница сказала, что 2024 год — это год возвращения кармических долгов. а потом сказала, что нашу промзону сносят, а квест должен съехать до февраля. но обо всем по порядку.

новый год отмечали у меня дома. и, несмотря на то, что все мои друзья впали в тлен 31 декабря, я в новогоднюю ночь себя чувствовала самой счастливой. в блестящих колготках. обнималась с сашей под куранты, забыла загадать желание и много-много салютов взрывалось за окном. конечно, самое приятное в этом всем — саша. с которой мы были неразлучны весь год. а если приходилось расстаться на несколько дней из-за работы, то я ужасно страдала без ее физического присутствия. мои толерантные и заботливые друзья заподозрили неладное, и, когда мы уже после курантов уехали продолжать праздник к знакомым в коттедж, напились и отвели меня на крыльцо дома, где строго допрашивали. но мне нечего было им ответить. сама не знаю как это все назвать. единственное, что я знаю — мы с сашей не спим друг с другом. но в то же время, мы практическим живем вместе, все свободное время проводим вместе, едим вместе, спим в одной кровати, курим вместе, вместе красимся, вместе валяемся на диване и смотрим какую-то фигню с ноута, стрим планы на будущее, я сушу ей волосы феном после душа, она носит мои кардиганы на работу, мои коты ее обожают, ее родители обожают меня, мы постоянно обнимаемся и вообще друг от друга не отлипаем лишний раз, если того не требуют обстоятельства. когда я кладу ноги саше на колени, чтобы мы вдвоем могли уместиться на крошечном диванчике, она забирается пальцами под мои джинсы, возмущается отсутствию колготок и натягивает выше мои носки. я не знаю как назвать эти отношения. в любом случае, сил уже нет это анализировать.

январские на работе прошли в забытии. я уже ничего не помню в этом круговороте игр. помню, что первого января было ужасно тяжело, второго я болела, четвертого мы ездили на квест и пили апероль после. потом мы несколько дней с сашей лежали дома трупами и смотрели экстрасенсов. какой-то из дней я драила хлоркой всю квартиру и рыдала. восьмого числа ездила к маше и ее парню чинить мамин ноут, сидела у елки и рассуждала про больное и вечное — про лесбиянок и тяжести выбора без сожалений. девятого у нас было срочное собрание на работе.

короче, про квест. наше здание сносят. владельца почти посадили, а мы должны собрать два этажа оборудования и мебели до конца января. ДО КОНЦА ЯНВАРЯ. я предвидела этот расклад событии, но не была готова к таким срокам. мы решили именно перевозить квест, а не закрываться окончательно. не знаю хорошая ли это идея, но пути назад уже нет. осталось три недели. хожу по офису и не верю, что все это можно перевезти. у нас столько вещей. СТОЛЬКО ВЕЩЕЙ. пять лофтов, огромный квест, большая гримерка, душевая, несколько забитых кладовок. вывозить все это… просто сумасшествие. одних только холодильников пять штук.
с другой стороны, это новый интересный опыт. строить все с нуля с нашей слаженной и крутой командой. за эти полтора года мы стали чем-то вроде семьи. я бы этим людям могла доверить свою жизнь, очень в них уверена, поэтому будущее кажется, скорее, прикольным. но все равно страшно.

когда я создавала этот блог, то думала, что будут ту писать все, что не могу сказать вслух. но это все равно оказалось слишком тяжело. я по жизни не откровенный человек. и слишком тяжело даже тут писать что-то личное. но раз ведение дневника есть терапия, то, наверное, расскажу.
ремиссия, если это можно так назвать, прошла и окр снова до меня добралось. смешно. наверное, от стресса. и от недосыпа. или от того, что я уже три года живу без таблеток и терапии. может из-за всего вместе. я так ужасно к себе относилась и совсем о себе не заботилась, поэтому оно вернулось. не помню когда это началось. сначала как-то постепенно свалилась в навязчивый счет. несмотря на то, что сейчас я старше и многие вещи могу отследить и перестать делать, все равно тяжело. самое стыдное и тяжелое — аутоагрессия. красивое слово. раньше, много лет назад, я постоянно это делала и не могла понять причину. потом долго считала, что тот период — дань моде и подростковая штука какая-то. сейчас я так явно вижу корень проблемы. потому что так сильно хочется искупления, прощения, облегчения. и невозможно его получить. мне кажется, что если я сделаю что-то с собой, то отпустит. и все дерьмо будет закрыто. сложно объяснить. мне кажется, что если я что-то сделаю, то буду прощена. ебаная хуйня, но эти мысли постоянно со мной, разъедают голову. я пока не ебнулась окончательно и ничего не делаю. просто много думаю. я много лет ничего уже не делала. и, наверное, начать сейчас будет… проигрышем. а так невыносимо снова проигрывать.
когда живешь с этими мыслями, то чувствуешь себя предателем. но я ни моу говорить вслух об этом ни с кем. потому что невыносимо объяснять свою ебанутость. вот мы лежим с сашей под одеялом, едим конфеты и обсуждаем какую-то муть, много смеемся. и я очень счастлива, но в то же время очень хочу пойти ванную и отрубить нахуй себе руку. мне не хочется, чтобы у нас были какие-то секреты друг от друга, но просто не могу. не могу об этом говорить. мы так редко обсуждаем что-то серьезное. и она даже никогда меня не спрашивала ни о чем. мне просто не хочется быть неудачницей и неполноценной. точнее, не хочется это выносить на свет. и я не хочу быть чем-то тяжелым, когда и так много всякого плохого и грустного. но, наверное, если это все скрывать, оно само не уйдет. и когда я в следующий раз зависну на лестнице, потому что сбилась со счета, то уже не смогу отшутиться. а еще, самое идиотское, я знаю, что она не поймёт. и меня это тоже убивает, потому что не хочется такое переживать. когда тебя кто-то близкий и любимый не понимает. интересно, ты тоже думал так, когда ничего мне не рассказывал? думал что я не пойму и не мог с этим смириться?

Сегодня исполнилась моя маленькая глупая мечта поесть макзавтрак. Было неожиданно и приятно, но ужасно невкусно, даже кофе какой-то странный.

Очень часто бесконтрольно раздражаюсь по любому поводу, повышаю тон - уходит много энергии. Сразу замечаю это и стараюсь отвлечься.
Слушала музыку в душе, было хорошее настроение, а потом заиграли песни, которые мне больно слушать. Решила не переключать, не бежать от этого. Не знаю к чему это приведет, пока только к возвращению мыслей о прошлом. Всеми силами пытаюсь вспоминать плохое и не поддаваться. Кажется, мне снова нужно пресекать все попытки говорить о нем, думать и вспоминать.

Видела видео, в котором говорится, что все страдания по человеку, невзаимные чувства и невозможность отпустить проходят в тот момент, когда ты искренне понимаешь что тебя не любят. Тебя там не любят. Пока есть какая-то неопределенность, какие-то надежды и иллюзии с этим не справиться, нужно только понять и почувствовать, что он не любит. Все.
В комментариях девушка писала как у нее не получается. Психолог ответила, что это из-за того что она наделила его ролью родителя, она не может представить как это он может не любить ребенка.

Блин, это похоже именно та причина, из-за которой я думаю, что он до сих пор что-то чувствует ко мне. Потому что любовь к ребенку безусловна и вне времени, и как же это он может меня разлюбить, не может такого быть.

Столько еще простых истин мне нужно разжевать, чтобы у меня появился хоть какой-то жизненный опыт. Я не понимаю ни своих чувств, ни чужих. Надо помнить об этом, чтобы не облажаться снова.