после того, как я во сне стал пересчитывать деньги по округленному курсу вместо не очень приятного для умножения, пришлось признать, что лень у меня в крови.

Но от свиста в темноте светлее не станет.

"Я знал, что мы мало значим в сравнении с Вселенной, я знал, что мы — ничто; но быть столь безмерно ничтожным — это одновременно и подавляет и утешает. Эти числа, эти расстояния, которые человек не в состоянии даже представить себе, — они ошеломляют. Так есть ли хоть что-нибудь, за что мы можем ухватиться? Среди того хаоса иллюзий, в который мы бросаемся очертя голову, есть только одна истинная вещь, и это любовь. Все остальное — ничто, пустота. Мы заглядываем в огромную черную бездну. И нам страшно".©

непримиримая безапелляционность ставит в тупик. а потом ничего, вспоминаешь, что кровь у всех красная

Вот потому-то мы и говорим, что не хочется тратить силы, чтобы работать на благо ваших жаждущих покоя и по уши перепачканных типов. Вдохнуть в них энергию для настоящей жизни уже невозможно. И как вы там хотите, господин Банев, но вы показали нам в своих книгах — в интересных книгах, я полностью — за — показали нам не объект приложения сил, а показали нам, что объектов для приложения сил в человечестве нет, по крайней мере — в вашем поколении. Вы сожрали себя, простите пожалуйста, вы себя растратили на междоусобную драку, на вранье и на борьбу с враньем, которую вы ведете, придумывая новое вранье… Как это у нас поется: «Правда и ложь, вы не так уж несхожи, вчерашняя правда становится ложью, вчерашняя ложь превращается завтра в чистейшую правду, в привычную правду…» Вот так вы и мотаетесь от вранья к вранью. Вы никак не можете поверить, что вы уже мертвецы, что вы своими руками создали мир, который стал для вас надгробным памятником. Вы гнили в окопах, вы взрывались под танками, а кому от этого стало лучше? Вы ругали правительство и порядки, как будто вы не знаете, что лучшего правительства и лучших порядков ваше поколение… да попросту недостойно. Вас били по физиономии, простите пожалуйста, а вы упорно долбили, что человек по природе добр… или того хуже, что человек-это звучит гордо. И кого вы только не называли человеком!©

Кому-нибудь другому очень просто рассказать, как надо жить и что делать. Я бы любому все объяснил. И даже показал бы, к каким огням лететь и как. А если то же самое надо делать самому, сидишь на месте или летишь совсем в другую сторону.©

— Морда у него мерзкая, — ответила Диана. — Белокурая бестия. Знаю я таких. Настоящие мужчины. Без чести, без совести, повелители дураков.
— Вот тебе и на, — удивился Виктор. — А я-то думал, что такие мужчины должны тебе нравиться.
— Теперь нет мужчин, — возразила Диана. — Теперь либо фашисты, либо бабы.
— А я? — осведомился Виктор с интересом.
— Ты? Ты слишком любишь маринованные миноги. И одновременно справедливость.
— Правильно. Но, по-моему, это хорошо.
— Это неплохо. Но если бы тебе пришлось выбирать, ты бы выбрал миноги, вот что плохо.©

невозможность остановиться и передохнуть, постоянные требования, высокая планка, запрет на уход - все это рано или поздно заставит меня возненавидеть не только дело моей жизни, но и прочие социальные контакты. жаль, что нельзя просто жить в лесу, заботясь лишь о своей шкуре.

Кофе в это утро отдавал миндальным цианидом и сигаретной смолой. Все-таки зубы надо чистить до завтрака, а то так привыкнешь, что и закурить недолго. Поздний рассвет пробивался из-под синеватых обрывков низких облаков. Розовые отсветы на верхушках деревьев обещали яркий солнечный день. Волны синих дождевых облаков на горизонте язвительно этому ухмылялись. Холодный, но ещё не сырой, ветер пробрался за воротник и передернул моими плечами, заставил пальцы в карманах зябко собраться в кулаки. Уже заполненный автобус тихо подкатил к забытой среди лесов остановке, окатив волной бензиновой свежести. Я вошел и умер на ближайшие 18 часов.

— Вы хотите сказать, что это было лучше?
— Упаси бог. Я хочу только сказать, что это было бы естественнее.
— Именно то, что наиболее естественно, — заметил Бол-Кунац, — менее всего подобает человеку.
Виктор ощутил какой-то холод внутри. Какое-то беспокойство. Или даже страх. Словно в лицо ему расхохоталась кошка.
— Естественное всегда примитивно, — продолжал между прочим Бол-Кунац.
— А человек — существо сложное, естественность ему не идет. Вы понимаете меня, господин Банев?
— Да, — сказал Виктор, — конечно…
Было нечто удивительно фальшивое в том, что он отечески держал руку на плече этого мальчишки, который не мальчишка. У него даже заныло в локте. Он осторожно убрал руку и сунул ее в карман.

Не хочется мне, вот в чем дело. Я привык один. Я люблю один. Я не хочу по-другому… Вот как это выглядит, если честно. Отвратительно выглядит, как и всякая правда цинично выглядит, себялюбиво, гнусненько. Честно.©

молчи, если нечего сказать. слушай, если не можешь думать. отвечай, если твои слова ценны.