26March
Серый не смеялся кучу лет, даже до того, как попал на это проклятую планету-микроволновку.
"Черт! Не, ну надо было ему метнуть этот чертов нож! Черт, черт, черт! Тьфу, рракша, даже ругнуться на гребанном гномьем нельзя! Последний мой заряд угрохал долбаный
гном! И что мне теперь, на волкана с голой жопой идти?! Ненавижу!!!"
Охотник отряхнул от пыли и накинул куртку, подхватил кошель и нырнул в низкий проем выхода. Архитектура гномов подразумевала странное сочетание милитаризма и роскоши — узкие низкие проходы, которые удобно защищать, против трехметровых потолков и богатой резьбой туфовых панелей стен. На улице блистало солнце и татуировка на предплечье мелко завибрировала, предупреждая о превышении фона. Серый почесал имплант, надел солнцезащитные очки и, стараясь оставаться в тени, побрел в торговый квартал своего уровня.
Красные от пыли улочки были почти пусты — все или работали, или спали перед сменой. Не спали лишь шахты. Весь регион нуждался в местных тории и угле, они обеспечивали сырьем и энергией три четверти экономики планеты. Но ни уголь, ни торий есть было нельзя, хоть и ходили слухи об опытах с синтетической пищей, поэтому профессия охотника была хоть и не особо прибыльной, но востребованной. Не зря его отец отдал в секцию стрельбы. Что были за времена… Там он познакомился с Линой. А потом…
А потом он распахнул дверь ближайшего питейного заведения и направился прямиком к стойке знакомого бармена.
— Давай бормотухи, Эдвин, да пожестче, — монета обедненного урана местной чеканки легла на стойку. Серый сразу примостился на стуле для людей, все-таки рос он при гораздо меньшей гравитации. Кости все чаще ныли, несмотря на бугры мышц. «Нужно было сделать планету фитнес-курортом. «Бронзовый загар и плоский живот всего за неделю!». Или «День на шахте лучше месяца тренажерного зала!» Он отхлебнул из стакана и поморщился — водный раствор органики с традиционными 57 процентами этанола был запрещен на большинстве цивилизованных планет. «Запретить бормотуху здесь, на Тартаре! А иначе что, сошлете сюда ещё раз? Интересно, это чтобы господа заключенные не подохли раньше времени? Сдох раньше, чем отбыл пожизненное, ха!»
Напиток действовал быстро и неотвратимо. Через пятнадцать минут в глазах охотника стабильно двоилось, а попытки встать из-за стойки ни к чему не привели. За его спиной хлопнула дверь, но Серый не обратил на это внимания, вся его сущность боролась с желудком, который не желал принимать в своей скорой смерти никакого участия, а потому отчаянно выталкивал самогон наружу. Смутная двоящаяся тень оперлась на стойку справа от Серого и что-то невнятно сказала бармену на полузнакомом языке. Охотник попытался повернуть голову к новичку, но вектор тяжести заскользил куда-то в район затылка, стул скрипнул, а в следующий миг пришел сон.
***
В дверь настойчиво стучали сначала рукой, а потом ногой в тяжелом ботинке. Лина, как более одетая, пошла открывать.
— Интересно, кто это не умеет пользоваться звонком?! — громче, чем необходимо, чтобы человек за дверью точно услышал, сказала она.
Звук открывающегося замка. Глухой удар и вскрик девушки. Топот тяжелых ботинок. Звук падения чего-то мягкого. Парень с перекошенным от ожидания ужаса лицом, выбегающий из ванной в сорочке и трусах. Трое ростом под два метра, в серых военных комбезах и флеш-масках, ослепляющих противника. Треск дубинки-шокера. Судорога. Забвение.
"Черт! Не, ну надо было ему метнуть этот чертов нож! Черт, черт, черт! Тьфу, рракша, даже ругнуться на гребанном гномьем нельзя! Последний мой заряд угрохал долбаный
гном! И что мне теперь, на волкана с голой жопой идти?! Ненавижу!!!"
Охотник отряхнул от пыли и накинул куртку, подхватил кошель и нырнул в низкий проем выхода. Архитектура гномов подразумевала странное сочетание милитаризма и роскоши — узкие низкие проходы, которые удобно защищать, против трехметровых потолков и богатой резьбой туфовых панелей стен. На улице блистало солнце и татуировка на предплечье мелко завибрировала, предупреждая о превышении фона. Серый почесал имплант, надел солнцезащитные очки и, стараясь оставаться в тени, побрел в торговый квартал своего уровня.
Красные от пыли улочки были почти пусты — все или работали, или спали перед сменой. Не спали лишь шахты. Весь регион нуждался в местных тории и угле, они обеспечивали сырьем и энергией три четверти экономики планеты. Но ни уголь, ни торий есть было нельзя, хоть и ходили слухи об опытах с синтетической пищей, поэтому профессия охотника была хоть и не особо прибыльной, но востребованной. Не зря его отец отдал в секцию стрельбы. Что были за времена… Там он познакомился с Линой. А потом…
А потом он распахнул дверь ближайшего питейного заведения и направился прямиком к стойке знакомого бармена.
— Давай бормотухи, Эдвин, да пожестче, — монета обедненного урана местной чеканки легла на стойку. Серый сразу примостился на стуле для людей, все-таки рос он при гораздо меньшей гравитации. Кости все чаще ныли, несмотря на бугры мышц. «Нужно было сделать планету фитнес-курортом. «Бронзовый загар и плоский живот всего за неделю!». Или «День на шахте лучше месяца тренажерного зала!» Он отхлебнул из стакана и поморщился — водный раствор органики с традиционными 57 процентами этанола был запрещен на большинстве цивилизованных планет. «Запретить бормотуху здесь, на Тартаре! А иначе что, сошлете сюда ещё раз? Интересно, это чтобы господа заключенные не подохли раньше времени? Сдох раньше, чем отбыл пожизненное, ха!»
Напиток действовал быстро и неотвратимо. Через пятнадцать минут в глазах охотника стабильно двоилось, а попытки встать из-за стойки ни к чему не привели. За его спиной хлопнула дверь, но Серый не обратил на это внимания, вся его сущность боролась с желудком, который не желал принимать в своей скорой смерти никакого участия, а потому отчаянно выталкивал самогон наружу. Смутная двоящаяся тень оперлась на стойку справа от Серого и что-то невнятно сказала бармену на полузнакомом языке. Охотник попытался повернуть голову к новичку, но вектор тяжести заскользил куда-то в район затылка, стул скрипнул, а в следующий миг пришел сон.
***
В дверь настойчиво стучали сначала рукой, а потом ногой в тяжелом ботинке. Лина, как более одетая, пошла открывать.
— Интересно, кто это не умеет пользоваться звонком?! — громче, чем необходимо, чтобы человек за дверью точно услышал, сказала она.
Звук открывающегося замка. Глухой удар и вскрик девушки. Топот тяжелых ботинок. Звук падения чего-то мягкого. Парень с перекошенным от ожидания ужаса лицом, выбегающий из ванной в сорочке и трусах. Трое ростом под два метра, в серых военных комбезах и флеш-масках, ослепляющих противника. Треск дубинки-шокера. Судорога. Забвение.
